Пятница, 29.03.2024, 02:21
Главная | RSS

Форма входа

Поиск



Календарь

«  Июль 2016  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Архив записей

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Главная » 2016 » Июль » 12 » ВЕХИ ПАМЯТИ
11:08
ВЕХИ ПАМЯТИ


«Зовут меня Николай Федорович Алымов. Мне 85. И в своем рассказе хотелось бы осветить не только свою жизнь и жизнь других людей, целой эпохи и почти века, в тяжелые годы испытаний и реформ для нашей страны, …со всеми радостями и невзгодами, праздниками и трудовыми буднями… и оставить память о тех временах для будущих поколений.
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, которая и застала меня в Томске. Как я потом узнал, дядька мой Алымов Роман Федорович сразу был призван в ряды Советской армии и погиб под Сталинградом 1942 году. Я решил пойти учиться в Томское ремесленное училище, но там попросили справку из сельсовета, о том, что я это я, а никто другой, пока ездил за справкой, училище эвакуировали. В помещениях училища расположили оборудование, устанавливали станки, и на мой вопрос о новом местонахождении училища, мне никто, ничего не смог сказать. Знакомая из моей родной деревни Мария Теленкова рассказала мне, что в деревне полная разруха: часть домов сожгли или разобрали на дрова, а моя матушка Алымова Наталья Павловна куда-то уехала. Так я остался один-одинешенек и до 1943 года жил сам себе голова: скитался по городу, подрабатывая и помогая людям по хозяйству, собирал в лесу грибы и ягоды, тем самым обеспечивая себе пропитание.
В 1943 году я нечаянно встретил нашего деревенского парнишку – Костю Филиппова, окликнул его и он сообщил мне, что дядька мой – Алымов Александр Федорович ушёл добровольцем на фронт, хотя ему тогда было всего 16 лет. Дядька попал служить на Черноморский флот, работая трактористом, он хорошо разбирался в дизельных двигателях. Я рассказал Косте про своё житьё-бытьё, а он про своё и посоветовал мне обратиться к брату моей матери – Борису Таюкину, который занимал должность облинспектора и курировал призывников, отправлявшихся на фронт, а так же возглавлял отдел по борьбе с контрабандой.
Когда утром я вошел во двор Облвоенкомата, то меня сразу задержал постовой, у которого через плечо висела винтовка-трехлинейка. На вопрос, куда и к кому иду, я сразу ответил, что к дядьке Борису. В то время, по малолетству я очень походил на дядьку внешне, ведь родня все-таки. Из здания во двор вышел военный, с буквой «Т» на погонах и как я потом узнал, что это был старшина и задал вопрос кто и откуда, почему впустили. Часовой ответил, что я родственник Таюкина и меня сопроводили в кабинет дядьки, в его кабинет. Бориса еще не было, и меня усадили за его стол, на стул напротив. Дядя Боря знал, что я скитаюсь, поэтому встреча была для обоих неожиданной и приятной. Войдя в кабинет вместе со старшиной и еще каким-то военным, дядька увидел меня и замер на минутку, а затем ухватил меня и начал тискать, крепко прижимая к себе. Я был грязный и голодный, одетый в лохмотья и телогрейку из козы, и выглядел как оборванец. Поэтому дядька сначало одел меня с ног до головы: подобрал армейские штаны, гимнастерку, теплые кальсоны, фуфайку и шапку со звёздочкой. Три-четыре дня я жил в каптерке у старшины – Ивана Христофоровича, жаль фамилию забыл. Старшина был как настоящий «батька» для всех сотрудников Облвоенкомата! Жил я в каптерке и заодно от души кушал хлеб и картошку, и чай с сахаром…, ждал, когда под меня подгонят армейскую форму по размеру. Через несколько дней вся одежда на меня была готова и сидела как влитая, а из старой армейской обрезанной шинели мне сшили пальто! Даже сапоги хромовые сшили по размеру, и это было самый счастливый день в моей жизни!

Пока я жил у дядьки Бориса, то один раз стал свидетелем облавы, проводимой сотрудниками НКВД и Облвоенкомата. Облава проводилась с целью выявления дезертиров и предателей, врагов народа и немецких диверсантов. На мой вопрос, как можно выявить диверсанта, дядька Борис привел пример, подведя меня к зеркалу. В зеркало посмотришься и видно пушок вместо щетины на бороде или наоборот, а в документах указан другой год рождения и видно, что человек старше или моложе. Перекрывался проход через мост, и начиналась тотальная проверка документов, которая приносила результат. Сколько времени я прожил у дядьки, я не помню. Но я видел, что у Бориса достатка нет, а «лишний» рот тянет. Чувство голода, которое не оставляло меня, заставляло часто бродить по рынку. Однажды я встретил знакомого парнишку, и он предложил мне скитаться вместе, тогда я решил уйти от дядьки Бориса. Так мы с Генкой и сдружились. На рынке я познакомился со шпаной, один из них тоже был Алымов. Оказалось, что Лёнька мой двоюродный брат по материнской линии и по национальности мордвин. И я опять пошел жить к родне – моей тетке по отцу – Непряхиной Василисе Федоровне. Хата у тетки стояла недалеко от речного вокзала, примерно 300-400 метров от берега Томи. Через реку ходил паром и выходил к Амурскому затону. На реке Томь и в Амурском затоне работали артели рыбаков, которые привозили в Томск рыбу – сорогу, на продажу. Уж очень она была вкусная и пользовалась спросом! У тётки была своя лодка. Летом мы частенько пропадали на реке: рыбачили и купались, а зимой на рыбалку ездили на собаках и оленях, долбили лунки, и поэтому рыба не переводилась на столе! Река была богата окунем, сорогой, щукой и мы рыбачили и летом и зимой, …и до чего она была сытна, и до чего она была вкусна! Лёнька коптил рыбу, продавал на рынке и каждый хвостик стоил по рублю!
Но вольная жизнь закончилась, после одного разговора с теткой. Она предложила мне устроиться на швейную фабрику учеником механика швейных машин. Мне уже надоело скитаться по подворотням, недоедать и недопивать, а это была возможность устроиться на постоянную работу и зарабатывать деньги. Поэтому я согласился с превеликой радостью! Василиса Федоровна замолвила кому-то за меня словечко и сказала мне подойти в отдел кадров швейной фабрики. Но это была моя первая работа, я испытывал робость и боялся идти на фабрику один. Тогда я поделился с дедом планами на будущее, и обратился к нему с просьбой пойти со мной на фабрику. Дед Алым улыбнулся, одобрительно кивнул и согласился.
Директором фабрики в 1943 году была Серафима Давыдовна, женщина уже пожилая, но строгая и пользующаяся огромным авторитетом среди работников фабрики. Трудоустроившись и получив пропуск, я зашел на фабрику – я обомлел от того, что увидел! На фабрике было 120 швейных машин. Цеха были напичканы швейными машинами и женщины, сновали от одной машины к другой как муравьи. Во время войны на швейной фабрике шили всё, что было необходимо для Красной армии: шинели, ватные фуфайки, гимнастерки, ватные, шерстяные и хлопчатобумажные шаровары, нательное бельё, шлемофоны для лётчиков и танкистов и многое другое. Мужчины были на фронте, поэтому в основном на производстве работали женщины и мы – подростки, и все делали для выполнения военного заказа. В цехах было холодно, и женщины работали в шерстяных перчатках. Посредине каждого цеха стояли железные печи, и мы периодически грели руки около них и грелись сами.

В цехе, где я стал работать, располагалось 38 швейных машин, которые работали всю войну и их обслуживали 38 женщин. Машины были хорошего качества, приводились в действие с помощью трансмиссии, но чье производство, я не знаю. На фабрике был установлен «дизель», вырабатывающий электроэнергию, который в годы войны не останавливался сутками и работал на износ. Техника не выдерживала и бывали случаи длительных простоев по причине поломок то одной, то другой детали. Но потом приходилось наверстывать упущенное и работать в 2 смены, почти по 12 часов и всё для выполнения военного заказа.
Наш цех, и фабрика в целом, работала в 3 смены, т.е. цех обслуживало 3 бригады по 38 человек, и в каждой было по одному ученику механика швейных машин. Моей наставницей была назначена Ширнина Лена, а учителем-механиком Шабаловский Александр Дмитриевич. Кроме того, на работе у нас был еще один механик – дядя Саша, месяцев 6-7 меня стажировали, а только по истечении этого времени я приступил к самостоятельной работе. Отработал я на фабрике первые 3-4 месяца, стал зарабатывать и помаленьку копить деньги. Спустя некоторое время я приоделся во всё новое и впервые в жизни купил себе новый костюм, телогрейку и гимнастерку! Мне хотелось работать и зарабатывать, и у меня было огромное желание освоить свою профессию. Я схватывал все на лету и быстро узнал все тонкости своей профессии. Это заметили мои наставники, да и женщины-швеи. Ведь на фабрике, кроме основного цеха, работал цех по производству модной одежды на 10 швейных машин. Там работало много молодых девчонок–швей и в то время было более 10 молодёжных бригад! Но многие женщины были в возрасте, и они были такими милыми и хорошими! Им бы дома сидеть, да внуков воспитывать, а они строчили вещи на фронт. У нас в бригаде работала женщина в «годах» и часто меня остерегала с улыбкой на лице: «Смотри Николай, осторожнее будь! А то девки-то молодые да ранние, женят тебя на себе, и весь сказ!» Порой кличет меня, та или иная дивчина к себе, чтобы пришёл и помог отремонтировать станок: «Запетлял мол, причину найти не могу». И в правду, придешь к станку с сумкой для ремонта, а тебя на свидание приглашают или зажмут у станка, и начинают нацеловывать… Проработал я на фабрике 1 год и 3 месяца, и зарабатывал 120 рублей в месяц. Когда мне предложили работу в «Сибэлектромонтаже» и положили зарплату в 180 рублей, я согласился. Мы ездили по городу и устанавливали трансформаторные будки. Коллектив был большой и в основном все молодые парни. Но я отработал я в этой организации недолго, через полгода уволился, и тому была веская причина – конфликт с парнями. Недолго думая, выйдя на улицу, я отделал зачинщиков, после чего написал заявление на увольнение, получил расчетные и уволился.
Шёл 1944 год. Я сбежал из дома и опять стал бродяжить по Томску в поисках пропитания и крыши над головой, да временного заработка. В основном обитал на железнодорожном вокзале Томска-1, месте людном и «хлебном»… Народа на вокзале много и в основном приезжие, поэтому кто, чем богат, то нас накормит и напоит. В годы Великой Отечественной войны железнодорожные вокзалы имели стратегическое значение для городов и страны в целом. Начальник вокзала был личность авторитетной и в годы войны в его руках были сконцентрированы огромные силы: военные, милиция, начальники поездов и т.д. Ему подчинялись все! И как я уже говорил ранее, в городе и на вокзале часто проводились облавы, с целью выявления дезертиров и предателей, врагов народа и немецких диверсантов, а также беспризорников вроде нас. Мы быстро попали в поле видимости работников вокзала и милиции. Начальник вокзала приметил нас быстро и сдал постовому милиционеру, дежурившему на станции. Бежать нам было некуда, нас задержали и на поезде, прибывшем со станции Тайга, в сопровождении милиционера отправили на станцию Томск-2. По прибытию поезда нас встретили два милиционера и после подробного опроса, уже не помню как, но нас увезли в г.Асино. Какой-то капитан учинил нам сначала допрос, а потом накормил-напоил и вечером нас отпустил.
На вокзале нам повстречался мужичок на подводе, запряженной статным конем, и мы попросили нас довести. В пути разговорились. Оказалось, что мужичок этот, живет и работает в совхозе «Победа». Имеет свое хозяйство и всегда нуждается в помощи и свободных руках. Недолго думая, мы согласились поехать к мужику помочь по хозяйству, поработать немного, да деньжат подзаработать. Совхоз находился недалеко от Асино, жилье у мужичка было ветхое, неказистое и жил он почему-то один, без семьи. Но в хате, посредине, была сложена огромная русская печь, в которой томилась картошка и суп-свекольник. Как говориться – все свое, все с огорода. Накормил хозяин нас от души, напоил настойкой ягодной, да спать-почивать уложил. Проснувшись утром и выйдя на крыльцо, мы увидели в первых лучах восходящего солнца, совхоз «Победа». Нашему взору представилась небольшая деревенька, состоящая из двух десятков домов, приусадебные хозяйства которых требовали вмешательства и помощи крепких мужских рук. Парни мы были крепкие, жилистые, работы не боялись, и работать умели. И как гласит русская пословица: «Двое, трое – не один!» Жили и работали мы в деревне несколько месяцев. Дрова пилили – рубили, помогали всей деревне по хозяйству, со скотиной управляться, да сено косить, но жили у мужичка. Впервые в жизни я увидел подводу, марки «дормез», которая могла вываливать груз на три стороны. И эти подводы очень сильно облегчали наш труд, когда мы возили навоз и удобряли совхозные поля. Работая в совхозе, мы заработали денег, оделись да обулись.
Жили и работали мы в совхозе «Победа до весны 1945 года, получил расчет и вернулся в Томск. Я, конечно, понимал, что в городе живется несладко и намного тяжелее, чем в деревне и сразу зашел в лавку и купил продукты. Тетка Василиса накрыла на стол, а я положил на него заработок и попросил: «Деда, тетушка, вот деньги, которые я заработал. Примите в семью меня, а я буду работать». И мы стали жить втроем. Скоро наступил и самый незабываемый день, день которого ждала вся страна, а я встретил его в Томске – 9 мая!!! Этот День Победы! После него и моя жизнь начала идти по другому руслу, но это уже следующая история».
А мне уважаемый читатель, хочется отделить эту историю от последующих, словами советской песни: «Помним мы мужество павших героями, помним мы доблесть живых!».

Н.Ф.Алымов, с.Туруханск
Подготовила Сергиенко В.Ю.
На снимках – семья Алымовых.
Просмотров: 2705 | Добавил: mazhule-kristina | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: