Новостной портал Туруханского района

ГОЛОС ПОРЕЧАН 

Новеллы

18:03 Лоси в горошек.

Некоторые художники терпеть не могут критики или советов, исходящих от созерцающей публики. Они при этом раздражаются, поскольку критика ранит их чувствительную душу. А критиковать-то у нас любят… Пытались ли вы делать что-либо публично? Нет, я не говорю о производственном докладе или подмостках эстрады. Пробовали ли вы, например, писать лозунг на стене дома или красить забор на кишащей народом улице? Сколько любопытствующих взоров падут на ваш труд! А если вдобавок это будет ваша улица, или ваше место работы, а прохожими будут ваши сослуживцы, знакомые, друзья? То-то. Реплики, адресуемые в данной ситуации рисовальщику, как правило, не пышут разнообразием и звучат примерно так: «что, красишь?» или «здесь вот криво у тебя получилось…». Меня лично эти фразы никак не задевают, поскольку каждый имеет право выражать своё мнение гласно, тем паче, оно ценнее безразличного отношения к творчеству. Всякий, кто зарабатывает им себе на хлеб, должен с пониманием относиться к зрительским капризам. Ведь даже самые невероятные фантазии нерисующей публики всегда алчут найти своё воплощение. Одна дама, например, заказывала мне картину по телефону. Свой заказ она описала так: – Хочу, чтоб была река. То есть спереди должна быть вода. Много воды. Как можно больше воды должно быть на картине. А вокруг чтоб лес стоял. И лес – не то чтобы осенью, но чтобы кое-где уже проглядывался снег. Да! Важное условие: деревья не должны быть ёлками… А наверху – ярко голубое небо. Больше неба. Как можно больше неба должно быть на картине, учтите это. И про воду не забудьте: очень много воды… Что? Не поняла… Подводная лодка!?? Нет, зачем лодка? Алло... Не надо никакой лодки. Я же вам ясно звоню: больше неба! И воды… Любопытные отзывы о живописи можно услышать, когда для выбора картины приезжает какой-нибудь большой босс. Обычно такие покупатели появляются в сопровождении целой свиты чиновников-консультантов. Тогда беседам об искусстве уделяется особое время. Но вот церемония знакомства с художником завершена – все направляются смотреть его полотна. Сам начальствующий покупатель в дорогом городском костюме обходит холсты один за другим. Челядины располагаются чуть поодаль. Заложив руки за спину, клиент встаёт напротив очередной работы и мерно раскачивается на носках ботинок, будто вспоминая что-то. Потом обращает голову в сторону присутствующих и заключает весомо: – Колорит. Все тут же начинают энергично кивать головами, соглашаясь с мнением патрона, дескать, точно подмечено, уважаемый: очень колорит… Просто колорит, да и только! Тем временем босс принимается опять колыхаться на носках, подбирая в уме подходящий малярный термин, чтобы через минуту вновь поразить всех своим разумением нюансов живописного ремесла. Впоследствии всего выясняется, что необходимо просто подобрать картину под боссову залу нежно-бананового цвета… Всего-то и делов! Стоит ли художнику на это обижаться? Как-то мою мастерскую посетил знакомый топограф. В силу профессии он считал себя большим знатоком гор, реки и леса и потому приписывал себе право высказывать суждение обо всём, что имело с ними хоть малую связь. Он осмотрел свежие полотна, раздавил ногой тюбик белил, долго прогуливался среди стеллажей, пока, наконец, не остановился у работы, изображающей заброшенную лесную дорогу. – Сам нарисовал? – серьёзно поинтересовался топограф. – Слушай, здорово получилось. Молодец. Смотри-ка, и лыжня прямо как настоящая. Это же волок у Карасёвки, точно! Нет, не там? Ну да не важно. Всё равно, похоже: как живая! Вот только здесь не хватает чего-то… Как будто незакончено полотно. Так, сейчас подумаем…О! Здесь надо пририсовать глухаря. Точно! Вот что надо: опушка, дорога, а вот тут – на сосне – сидит огромный глухарь. Вот это будет сюжет! Вот тогда картина будет иметь безупречный, завершённый вид. Возьми-ка совет на вооружение. Имея опыт безрезультатности подобных дискуссий, я всё же попытался объяснить моему гостю, что глухарь на картине излишен. То есть, я вовсе не против изображения этой замечательной птицы, но включение её в конкретный сюжет приведёт к композиционному дисбалансу, кроме того, разрушит первоначальный замысел. Топограф выслушал мой довод с затаённой обидой. – Что ж, ладно, – согласился он, вздохнув. – Нет, так нет: тебе лучше видать. Да, конечно. Глухарь приведёт к дисбалансу. Не надо. Правильно. Я, конечно, не художник, судить права не имею … – Он немного помедлил, потом неожиданно заявил: – Ну, раз нельзя глухаря – тогда нарисуй тут собачью упряжку. Представляешь: опушка леса, дорога, а тут из-за поворота вылетает упряжка собак! Погонщик с обветренным лицом что-то кричит с нарт, собаки рвут постромки, и всё такое… Вот! Это будет сюжет. Возьми-ка на вооружение. Я хорошо относился к этому топографу и понимал, что вкусам его потребны другие мотивы – быт геологов, сплавы по рекам, рёв тракторов. Я сказал ему: – Упряжка, безусловно, тема роскошная. Я вовсе не прочь изобразить дюжину ездовых лаек, запряженных в плетёные остяцкие нарты. Но на этой картине собаки неуместны. Собаки, ружья, охотники – это уже другой жанр. А тут заложены обратные ощущения: невозмутимое спокойствие северной природы, апрельский полдень, оттепель. Видишь, снежок подкис… – Ладно, – сказал топограф, - спорить не приходится. Хорошо, ощущения каждому свои. Это верно. Не хочешь рисовать упряжку – не рисуй. Не надо. Хотя, конечно жаль… – Он задумался, - Ну, тогда изобрази что ли хоть лося вот тут вот – в осиннике. Чтобы этот сохатый из молодых осинок на дорогу выглядывал. А? Разве не сюжет? Ты напряги воображение: лес, опушка, дорога и освещенный апрельским солнцем громадный лось… Чем не картина? Вот. Возьми на вооружение. Спустя месяц я всё же нарисовал лося. Лось стоял себе в овражке, мирно поедая прутья осин. Ни охотники, ни упряжные собаки не нарушали сей идиллический пейзаж. Топограф зашёл, по привычке – без стука, и проследовал до станка, равнодушно озираясь по сторонам. – Привет. Что, красишь? – поинтересовался он. Спустя мгновение, взгляд его упал на жующего лося. – Вот!!! – восторженно вскричал топограф. – Оно самое: лось! Слушай, ну здорово! Сам нарисовал? Молодец! Вот теперь красота, тут уж не поспоришь. Ну, каково, а? Исполнил, прямо как я тебе подсказал. Послушал-таки доброго совета. Теперь хорошо. Ну-ка, поставь вот эдак на свет… – Топограф опять подозрительно притих. – Извини, – продолжал он через минуту, – я, конечно, не художник, учить тебя не могу, но, знаешь, здесь всё равно чего-то недостаёт. Да, брат, не обижайся. Так, так, так… посмотрим… А-а! Понял! Здесь надо ещё изобразить волков. Правильно: апрельский день, опушка леса, волки окружили сохатого в овраге, а он, утопая в снегу, пробирается к дороге. Видишь, какие у него глаза грустные? Точно. Вот это будет сюжет! Возьми-ка на вооружение… Вскоре мне позвонила дама, что заказывала много воды и неба. Она и забрала лося, поскольку тот идеально подходил к её обоям «в горошек». Так что волков я изобразить не успел. Борис Ерник, пос.Бор

1 2 3 4 5 Просмотров: 461 | Добавил: master | Рейтинг: 5.0/1

Имя *:
Email *:
Все смайлы
Код *: